Слепой стреляет без промаха - Страница 121

К оглавлению

121

– И еще тысячу – потом.

– Нет, – резко отрезала Лада.

– Тысячу, иначе все станет известно Гуковскому.

– Хорошо.

Лада, уже не боясь, подняла со своих джинсов трусики, надела их и приказала:

– Опусти пистолет.

Алик отошел в сторону, но все равно продолжал держать Глеба на прицеле.

Тот медленно поднялся и подошел к своей одежде. Когда они с Ладой уже стояли рядом, женщина сказала:

– Пойдем, Федор. А ты оставайся здесь. Если Валентин тебя послал, то скажи, что никого не нашел. Попозже я отдам тебе деньги.

Алик кивнул, и его рука с пистолетом медленно опустилась. Глеб смерил его презрительным взглядом и, пропустив Ладу вперед, двинулся вслед за ней.

– Вот так всегда, – зло говорила женщина, – какая-нибудь мразь испортит один из лучших моментов в жизни. Я бы могла вспоминать о том, что произошло с нами, но каждый раз мне придется вспомнить и унижение, когда в тебя, обнаженную, целятся из пистолета.

Теперь уже дорога через самшитовую рощу показалась совсем короткой. Лада остановилась у стены пансионата.

– Дальше я пойду одна. И если Валентин увидит меня, то я как-нибудь сумею объяснить ему свое пристрастие к обезьяньим занятиям, к лазанью по трубчатому каркасу для дикого винограда.

На удивление, Глеб не стал ей возражать, лишь только бросил:

– Я зайду к тебе попозже.

– Залезешь попозже, – улыбнулась Лада и поцеловала его в щеку холодными губами.

Глеб убедился в том, что она благополучно добралась до своего балкона и зашла в номер. А затем, крадучись, вновь стал пробираться в самшитовую рощу к морю. Глеб Сиверов не стал спускаться на пляж. Он шел по верху откоса, пригибаясь, то и дело перебегая от одной группы кустов к другой. Он двигался абсолютно бесшумно, а когда заметил идущего в одиночестве по пляжу Алика, замер. Присел на корточки на самом краю обрыва и, опустив руку в карман, нащупал перочинный нож. С еле слышным щелчком открылось лезвие.

Затем Глеб поднял с земли маленький камушек и бросил его. Тот ударился о гальку за спиной у телохранителя. Алик буквально подпрыгнул на месте и, обернувшись, застыл с пистолетом в руке. Глеб прыгнул на него с откоса, и мужчины, сцепившись, покатились по гальке. Сиверов успел схватить Алика за запястье и вывернул ему руку. Пистолет упал среди камней, и Глеб, продолжая сжимать противника, откатился в сторону. В глазах Алика застыл животный страх, когда он увидел занесенное над ним лезвие ножа.

– Шантажист! – только и выдохнул Глеб, опуская руку. Лезвие легко пробило кожаную куртку, и нож по самую рукоятку вошел в грудь Алику.

«Идиот, он даже не догадался закричать!» – подумал Глеб, вытаскивая нож.

Противник бездыханный лежал на пляже. Глеб сполоснул нож в море, затем вернулся к трупу. Гладкие, приятные на ощупь камни исчезали в карманах куртки.

Несколько Глеб умудрился затолкать под ремень джинсов. Затем застегнул замок куртки и принялся запихивать камни под воротник. Отяжелевший от камней труп он подтянул к морю. Волна несколько раз перевернула его, а затем мертвый телохранитель исчез в воде.

Глеб сполоснул лицо, подобрал пистолет и с видом человека, совершившего не очень трудное, но очень важное дело, двинулся к пансионату. Он старался не попадаться на глаза никому из людей Валентина и Боцмана, но и не стал прятаться.

Он вошел в корпус через черный ход, кивнул Сааку, сидевшему в стеклянной будке, и взбежал на четвертый этаж. Ничто его не насторожило, когда он шел по коридору. Ключ легко повернулся в замке, и дверь отворилась.

Но лишь только Глеб сделал шаг в темноту, как тут же ему на голову обрушился сильный, но какой-то мягкий удар. В глазах у него вспыхнули и погасли искры, и он почувствовал, как пол уходит из-под ног. Последнее, что он слышал, был щелчок замка.

И Глеб Сиверов потерял сознание.

Он очнулся, наверное, через полчаса. Лампочка, чуть приглушенная желтым абажуром, била ему прямо в глаза и он, ослепленный на какое-то мгновение, зажмурился, а затем, повернув голову, огляделся. В его кресле, в его номере сидел, закинув ногу на ногу, Валентин Гуковский. Все тот же дорогой, не лишенный шарма костюм, мерзкая улыбка тонких губ.

– С возвращением, – мягко произнес Валентин и добавил:

– Господин Гибельман. Ведь, кажется, таким было ваше желание насчет фамилии? – Валентин рассмеялся.

«Чем это они меня?» – подумал Глеб и тут же заметил на полу женский чулок, на треть набитый песком и завязанный на узел. Рядом с чулком стоял, возвышаясь над Глебом, второй телохранитель Валентина, Виктор.

Разбитый нос успел посинеть, под глазом чернел страшный синяк. И по глазам телохранителя было понятно: если бы не Валентин, он сейчас разорвал бы Глеба на части.

«Так, руки и ноги связаны, – подумал Глеб, – и сделать сейчас я ничего не смогу. А раз прозвучала фамилия Гибельман, значит, он слышал или, во всяком случае, знает о нашем разговоре с Ладой. Скрывать нечего».

– Жаль, конечно, Алика, – проворковал Валентин, потирая указательным пальцем висок, – но, честно говоря, телохранитель, способный шантажировать любовницу хозяина, достоин такой смерти. Так что я не в претензии.

Виктор явно придерживался другого мнения, но старался держать его при себе.

– Выйди, – скомандовал Валентин, – и подожди за дверью.

Затем Гуковский приблизился к Глебу и помог ему сесть, правда, оставив веревки на месте.

– Какого черта? – сказал Глеб.

– По-моему, это я должен задать такой вопрос. В конце концов, я не сделал тебе ничего плохого. А ты мало того что порезвился с моей бабенкой, так еще и убил моего телохранителя. И спрашивается: за что?

121